«Спишемся!»: студенты ФГН исследовали сети соавторства на факультете
Вводное замечание: это исследование соавторства на факультете гуманитарных наук не имело целью оценивать чью-либо публикационную активность и вообще делать какие-либо оценочные утверждения. Его задачей было представить структуру сетей соавторства на факультете и исследовать междисциплинарный потенциал факультета методом сетевого анализа. Мы надеемся, что наше исследование может помочь в дальнейшем развитии научного сотрудничества на факультете.
Откуда возникла идея этого исследования
На февральском дне открытых дверей факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ много говорилось о сближении бакалаврских программ факультета на 1-2 курсах и удалении междисциплинарных границ. Студенты образовательных программ «История», «Филология», «Философия», «Культурология», «История искусств» будут за первые два года обучения получать во многом общую гуманитарную базу, а на 3 и 4 курсах — осваивать специализированные дисциплины.
Декан факультета гуманитарных наук Михаил Анатольевич Бойцов сказал об этом так: «Специфика нашего факультета состоит в том, что мы меньше делаем акцент на ранней специализации, но больше —на широком гуманитарном знании. Потому что мы не знаем, пригодится ли через 3-4-5 лет специалист по провансальскому языку, а широкие гуманитарии точно будут нужны. Поэтому специализацию мы стараемся отложить. Сильная сторона нашего факультета в том, что мы стираем межпредметные перегородки».
Реализация этой инициативы, как нам кажется, поднимает важные вопросы о сегодняшнем состояния ФГН НИУ ВШЭ. Насколько легко происходят взаимодействия между различными подразделениями факультета? В какой форме существуют подобные взаимодействия сейчас? Мы решили попытаться иссследовать этот вопрос через соавторство научных работ.
Междисциплинарность через соавторство
Для обозначения научных отношений между представителями разных дисциплин мы использовали понятие «междисциплинарность». Мы отталкивались от существующей структуры ФГН НИУ ВШЭ, которая состоит из нескольких школ: школы исторических наук, школы филологических наук, школы философии и культурологии, школы лингвистики, а также гораздо более автономной и обособленной школы иностранных языков, не вошедшей в наше исследование. Кроме школ в состав факультета входит Институт классического Востока и античности.
Междисциплинарной мы считали совместную работу представителей разных школ. Мы выбрали такой признак междисциплинарности, потому что его легко формализовать и учесть, и прекрасно понимаем его ограниченность, но считаем, что соавторство ученых из разных школ действительно отражает некоторый междисциплинарный потенциал.
Таким образом, перед нами стояла задача выяснить, как часто и активно сотрудничают, то есть пишут совместные работы, исследователи разных подразделений ФГН, какие из них связаны теснее, какие области формируются на стыке разных исследовательских полей. Попытаться ответить на эти вопросы мы решили с помощью методов сетевого анализа.
Социальные сети соавторства
Что мы сделали. Построили в программе Gephi сеть соавторства научного-педагогического состава факультета, где вершинами (узлами) сети являются сами преподаватели, а ребрами между ними — факты соавторства . Соавторством мы считали написание совместных работ (статья, книга, глава книги) или отношения «редактор-редактируемый”. Например, вот так выглядит сеть, в которой исследователи A, B и C написали работу вместе, A потом еще отредактировал исследователя M, а Y и Z написали вдвоем книжку, не сотрудничая ни с кем другим.
Если исследователи написали вместе больше одной работы, ребро между обозначающими их вершинами становится толще. Чем больше работ — тем сильнее связь. Здесь видно, что A посотрудничал с B и C меньше, чем с М, а Z и Y — постоянные соавторы.
Базовым механизмом для выявления в сети различных зон стал алгоритм modularity clustering, позволяющий обнаружить внутри сети кластеры наиболее тесно связанных вершин (в наших предыдущих примерах кластеров два: розовый и зеленый). На нашем материале выявление кластеров ученых будет показывать сети научного взаимодействия в рамках ФГН. Исходя из принятого выше определения междисциплинарности, мы будем считать междисциплинарными те кластеры, к которым будут принадлежать представители разных школ факультета .
Кто в сети центральнее?
В получившейся сети вершины могут быть разных размеров. Это зависит от двух показателей:
1) значение degree (степень узла). Этот показатель означает количество ребер, выходящих из вершины, а в нашем случае — количество работ, написанных в соавторстве с разными исследователями. Необходимо отметить, что мы не связываем подобный показатель, как и дальнейшие, с научной ценностью работы того или иного автора — это всего лишь количественная метрика. На следующем примере видно, что у А больше всего случаев сотрудничества с разными исследователями (у него есть три соавтора, а у остальных узлов их 2 или 1; это и отражают размеры узлов на картинке).
2) значение betweenness centrality (степень посредничества). Несколько упрощая, можно сказать, что этот показатель отвечает на вопрос: насколько важна данная вершина для целостности сети в ее существующем виде. Сравнивая понятие betweenness centrality с предыдущим — degree, важно отметить их принципиальную разницу: исследователь может писать много и со многими (высокий degree), но при этом не иметь никаких уникальных фактов соавторства, а его исключение из сети не будет сильно изменять ее (низкий betweenness centrality). А может, наоборот, иметь, например, всего два факта соавторства (низкий degree), но являться «мостом» между двумя замкнутыми кластерами (высокий betweenness centrality).
На следующей визуализации мы ввели вершину О, а также добавили новые вершины в уже имеющиеся кластеры, чтобы увеличить их. Видно, что у О высокий показатель betweenness centrality, несмотря на то, что она связана всего с двумя другими вершинами. Ее важность заключается в том, что она соединяет два обособленных кластера. Только через нее можно попасть из одного кластера в другой. Показатель betweenness centrality будет чрезвычайно важен для выявления людей, связывающих разные кластеры. Подобный факт связи может рассматриваться как признак междисциплинарности.
Как мы собрали данные
Корпус случаев соавторства мы собрали с помощью официального сайта ФГН ВШЭ (поэтому важно понимать, что корпус имеет незначительную погрешность на корректность, полноту и актуальность сайта Вышки). Профиль каждого из преподавателей предполагает обязательное наличие раздела «Публикации и исследования», в котором перечислены все работы автора. Если имя одного из соавторов оформлено как гиперссылка — это знак, что он тоже работает во ВШЭ. Вот так выглядит страница М. А. Бойцова:
Наши действия здесь: проверить каждого из выделенных гиперссылкой преподавателей и внести его в корпус с определенным условным обозначением перед фамилией:
И_ — Школа исторических наук
Ф_ — Школа филологических наук
ФК_ — Школа философии и культурологии
Л_ — Школа лингвистики
ВА_ — Институт классического Востока и античности
Несмотря на то, что не все из этих школ планируют включать в общегуманитарный бакалавриат, мы подумали, что было бы правильно составить как можно более полную сеть ФГН. В то же время мы оставили в стороне самое автономное подразделение факультета — школу иностранных языков. По многим признакам, в том числе вполне формальным, школа иностранных языков выглядит скорее смежным, чем внутренним подразделением ФГН.
Мы оставляли исследователя без условного обозначения, если он:
- не принадлежит к ФГН. Исключением стали только представители Факультета мировой экономики и мировой политики (обозначение — Э_), поскольку это будет важно для проверки одной из наших гипотез о связи востоковедов с ФГН и востоковедов с ФМЭиМП.
- не принадлежит к одной из пяти основных школ ФГН, а прикреплен, к примеру, только к исследовательскому центру. Это сделано, чтобы ярче выделить отношения именно между школами.
- принадлежит к одному из кампусов Вышки в Санкт-Петербурге, Перми или Нижнем Новгороде.
Также следует отметить, что, поскольку наш проект является попыткой описания сегодняшнего состояния ФГН, мы включали в сеть только работающих в данный момент на нем авторов. Однако в трех случаях мы нарушили этот принцип:
- В рамках недавнего слияния школ философии и культурологии университет покинули нескольких видных сотрудников ФГН, в том числе философ Виктор Горбатов, профиль которого удален с сайта ВШЭ, а информация о его соавторстве может быть найдена только в заархивированных версиях сайта. Тем не менее, именно Горбатов долгое время являлся главным редактором регулярно выходившего сборника «Философия. Язык. Культура», на страницах которого публиковались многие из ныне работающих философов. В связи с этим, мы приняли весьма волюнтаристское решение оставить связи, показывающие эти редакторские отношения и сохранившиеся на сайте университета, т.к. их вычленение могла нарушить репрезентативность нашей сети.
- Уже в ходе сбора информации для этого исследования ушли из жизни Наталья Самутина, виднейшая исследовательница ИГИТИ им. Полетаева, и Николай Селезнев, ведущий научный сотрудник ИКВИА. Мы также решили оставить все связи, связанные с ее деятельностью.
- Наконец, уже в момент публикации исследования нам стало известно об увольнении профессора Яна Левченко — его мы также не стали исключать. Надеемся, что установленные им меж- и внутридисциплинарные связи не исчезнут быстро, несмотря на уход самого Левченко.
Сначала мы покажем отдельную сеть для каждой из школ, а потом соберем их вместе.
Школа исторических наук
Первой школой, анализ которой мы совершили, стала школа исторических наук. Опишем явные особенности сети (рис. 1.1; рис. 1.2)
1) Для общей сети соавторства школы исторических наук характерно существование весьма автономных кластеров, связь между которыми обеспечивается во многом за счет фигуры академика Александра Огановича Чубарьяна.
2) Опишем кластеры, выявленные на основании алгоритма модулярности:
Синий кластер объединяет медиевистов (в первую очередь, занимающихся зарубежной историей), костяк которого соответствует составу научно-учебной лаборатории медиевистических исследований.
Соседний изумрудный кластер, тесно связанный с синим через фигуру Алексея Владимировича Муравьева, объединяет исследователей средневекового Востока. В рамках этого кластера Алексей Муравьев (сотрудник лаборатории медиевистических исследований) оказывается связанным с представителями института Востока и античности, а также школы Востоковедения. Здесь намечается первая зона междисциплинарности, образующаяся за счет общей тематики исследований людей, относящихся к разным административным подразделениям. Необходимо отметить особый характер этой междисциплинарности, поскольку в ней объединяются сотрудники не только ФГН, но и других факультетов. Лаборатории или центра, объединяющего эту группу, на данный момент во ВШЭ нет.
Следующий пыльно-розовый кластер, соседствующий с синим, образуется вокруг фигуры Игоря Николаевича Данилевского, объединяя два типа исследователей — источниковедов, занимающихся преимущественно славянской историей (например, Мария Федоровна Румянцева и Дмитрий Анатольевич Добровольский), и историков, связанных с альманахом «Казус» (Ольга Игоревна Тогоева, Анна Владимировна Пожидаева).
Зеленый кластер четко объединил сотрудников ИГИТИ им. А.В. Полетаева, что свидетельствует об эффективности издательских проектов ИГИТИ, объединяющих под одной обложкой различных исследователей и одновременно отделяющих их от других.
Костяк фиолетового кластер довольно точно соответствует Центру истории России Нового времени, что опять же свидетельствует о существовании активных авторских коллективов внутри центра. В кластер вошли также историки, которые по каким-то причинам не относятся на данный момент к центру, однако тема исследований которых совпадают с направленностью центра (к таким относится, например, Елена Сергеевна Корчмина, занимающаяся экономической историей России XVIII-XIX веков).
Красный кластер объединяет сотрудников Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и ее последствий. Образуется вокруг фигуры Олега Будницкого за счет проектов, курируемых им. Удивительным образом он оказывается абсолютно автономным от школы истории, а некоторые его сотрудники (например, Илья Кукулин) больше взаимодействуют в формате соавторства с историками-представителями других структур (в случаи с Ильей Владимировичем это ИГИТИ).
Оранжевый кластер соответствует исследователем Африки и включает в себя связи сотрудников школы исторических наук с представителями других факультетов. Ситуация во многом аналогична кластеру исследователей Востока, описанному выше, однако, если в последний входят представители отдельно институционализированного института Востока и Античности, а также исследователи-медиевисты из специализированной лаборатории, то у африканистов в рамках ВШЭ отсутствуют свои центры и лаборатории. К этому же добавляются, с одной стороны, слабые связи с другими историками и, с другой, относительно активная издательская политика, что делает ситуацию отсутствия собственного научного подразделения весьма парадоксальной.
Желтый кластер объединяет сотрудников созданного в 2018-ом году Международного центра антропологии. Относительно слабые внутренние связи объясняются молодостью этого подразделения. Почти полное отсутствие связей с историками (и их существование с африканистами) поднимает вопрос о рациональности включения сотрудников в школу исторических наук, а также о возможности организации чего-то автономного.
Стоит отметить отсутствие даже небольшого кластера историков искусств, что свидетельствует о полном отсутствии коллективных проектов этих специалистов.
Такой подробный анализ кластеризации был нужен, чтобы показать не только внутреннюю весьма разобщенную структуру школы исторических наук, но и правомерность использования и репрезентативность такого метода как анализ авторских и редакторских связей. Как мы увидели, в существующих условиях на основании этого метода происходит весьма четкая кластеризация, показывающая одновременно и тематическую близость авторов, и их принадлежность к определенным подразделениям.
3) Важнейшая позиция академика Чубарьяна для этой сети выражается не только визуально центральным положением, но и очень высоким показателем степени посредничества (рис. 1.4). Такой показатель выстраивается только за счет редакторских связей Александра Огановича — у него нет ни одной статьи или книги, написанной в соавторстве в период работы в НИУ ВШЭ, при этом именно он указывается в качестве главного редактора многотомных проектов типа «Всемирная история в 6 томах». Только такие весьма формальные связи во многом обеспечивают связность сети, что подчеркивает внутреннюю фрагментарность школы исторических наук.
Интересным оказывается наличие условного научно-исследовательского альянса в среде зарубежных медиевистов, активно сотрудничающих с коллегами из школы Философии и культурологии, в основном с исследователями средневековой философии (на визуализации — один из серых кластеров). Подобный альянс формально выражается в высоком показателе степени посредничества и лидерстве по количеству работ в соавторстве О. С. Воскобойникова (рис. 1.3; 1.4). Характерно, что сотрудничающие с медиевистами представители школы философии/культурологии не входят в лабораторию медиевистики, и только Павел Соколов указан как один из преподавателей на недавно открывшейся междисциплинарной магистерской программе «Медиевистика», руководителем которой является Олег Воскобойников. Соответственно, исследования западного средневековья могут быть названы третьей междисциплинарной зоной, существующей в рамках школы исторических наук (кроме нее — исследования Востока, а также область, смежная с антропологией и африканистикой).
В школе исторических наук есть еще один интересный феномен — значительное количество вершин, с большим показателем degree (т.е. большим числом случаев соавторства), но при этом с очень низким показателем степени посредничества (рис. 1.5.), что характерно в первую очередь для представителей Центра истории России Нового времени (похожая ситуация наблюдается также в Международном центре исследований истории и социологии Второй мировой войны и ИГИТИ, однако у сотрудников этих подразделений, попадающих под описание, количество фактов соавторства ниже, чем у коллег их ЦИРНВ). Это может указывать на предпочтение работать «в своем кругу». Кстати, у ЦИРНВ нет и работ в соавторстве, например, с сотрудниками международной лаборатории русско-европейского диалога, хотя их области интересов выглядят схожими.
Существует только одна ситуация небольшого количества соавторств, но при этом относительно высокого показателя степени посредничества. Это работы главы Международного центра антропологии Дмитрия Михайловича Бондаренко, что опять же подчеркивает некоторую автономность этого центра от школы исторических наук и роль самого Бондаренко как связующего звена.
Школа философии и культурологии
После школы исторических наук мы обратились к школе философии и культурологии — во многом потому, что некоторые ее акторы нам уже встретились.
1) Полученная сеть соавторства более связанная, в ней визуально не наблюдается центрального звена (Рис. 2.1; рис. 2.2.). Кластеры более сильно переплетены между собой.
2) Опишем выявленные кластеры.
Фиолетовый кластер объединяет основную группу философов
Желтый кластер формируется вокруг А. Д. Куманькова и его соавторов, чьи работы касаются проблематики философии войны. К ним же добавляются другая часть философов.
Кластер вокруг Татьяны Юрьевны Сидориной связан с ее исследованиями в области социальной политики и полностью состоит из представителей не ФГН (такие соавторы Татьяны Юрьевны не состоят в одном подразделении, однако их объединяют экономические исследовательские интересы).
Оранжевый и красный кластеры состоят преимущественно из сотрудников ИГИТИ. Между ними происходит тематическое разделение на исследователей позднего средневековья и раннего Нового времени (оранжевые) и исследователей более позднего периода истории Европы (красные). В эти кластеры входят также сотрудники других школ, что позволяет говорить нам о существовании здесь междисциплинарной зоны.
Голубой кластер представляет собой авторские связи бывшей школы культурологии. Он увеличивается за счет участия бывшего главы школы культурологии В. А. Куренного в ряде междисциплинарных проектов, связанных в первую очередь с городскими исследованиями.
Кластер вокруг А. Ф. Филиппова при разных обстоятельства относится программой либо к красному кластеру ИГИТИ (сказываются продолжительное нахождение центра Фундаментальной социологии в составе ИГИТИ, что отразилось в совместных изданиях), либо к кластеру вокруг Владимира Карловича Кантора и Бориса Исаевича Пружинина. Последний случай интересен, поскольку кластер Порус-Пружинин-Кантор-Филиппов не связан ни тематической близостью работ авторов, ни их членством в одном научном подразделении. Критерием, объединяющим этих ученых, как нам кажется, является их научный статус своеобразных «патриархов» своего направления в российской академии: все они именитые профессора, вырастившие уже не одно поколение молодых исследователей. Объединение их в один кластер, по-видимому, «подсвечивает» практику указывать в качестве редакторов коллективных работ наиболее авторитетных участников проекта. Таким образом, этот кластер образуется за счет большого количества работ, в котором члены кластера являлись редакторами.
Как мы видим, сеть соавторства в данной школе существенно отличается от сети школы исторических наук. Если для последней характерно существование весьма автономных кластеров, которые почти полностью соответствуют существующей системе организации научной деятельности, то кластеры внутри школы философии/культурологии более хаотичны. Многие из них образуются вокруг отдельных известных ученых и имеют форму «солнца», т.е. несколько авторов связаны с одним «центром», но не имеют связей между собой.
3) Такая структура сети приводит к не полному соответствию между имеющимися группами соавторства и административными единицами. Этот раздел посвящен несоответствиям такого рода.
Обратимся к кластерам «чистых философов» (фиолетовый и желтый). Предугадывая результаты сети, мы предполагали, что должно произойти разделение философов на 2 кластера. Гипотетически, это должно было быть результатом существования современного разделения философии на континентальную и аналитическую ветви, а также необходимостью представить обе эти ветки в университете. К такому же предположению подталкивает и существование двух научных философских подразделений: «Международной лаборатории логики, лингвистики и формальной философии» (условно — аналитическую группу) и «Научно-учебной лаборатории трансцендентальной философии» (очень условно — континентальная). Однако, несмотря на разделение философов на два кластера, реального разграничения между «континентальными» и «аналитическими» философами не произошло, а главные научные сотрудники обеих лабораторий оказываются в плотном со-авторском и редакционном взаимодействии в рамках одного фиолетового кластера. Подобное объединение в рамках одного кластера показывает плотную соавторскую работу философов, принадлежащих в нынешних условиях к разным научным подразделениям.
К этому добавляются другие неожиданные вещи. Так, из 3 научных сотрудников Научно-учебной лаборатории трансцендентальной философии двое находятся в фиолетовом кластере, а третья (Е. В. Бессчетнова) находится в кластере, сформированном вокруг Владимира Кантора. Подобная кластеризация кажется логичной после ознакомления с работами автора — большинство из них посвящены исследованиям истории русской философии, что скорее соответствует теме Международной лаборатории исследований русско-европейского интеллектуального диалога (главой которой и является Владимир Кантор), нежели исследованиям в области современных тенденций трансцендентальной философии. Таким образом, можно говорить о некотором расхождении между существующими практиками соавторства и системой администрирования научной деятельности в среде философов.
Слабыми соавторскими и редакционными связями обладают Центр фундаментальной социологии и Международная лаборатория исследований русско-европейского интеллектуального диалога, из-за чего эти подразделения сливаются в один кластер. Из-за слабых связей внутри этих весьма масштабных подразделений в этот кластер к ним попадают и сотрудники, с другими исследовательскими интересам, не принадлежащие этим подразделениям.
Конкретно Центр фундаментальной социологии в сети представлен единичными связями Александра Филиппова (главы центра) с некоторыми его представителями (О. В. Кильдюшовым, М. Г. Пугачевой). Взаимодействия между сотрудниками центра, принадлежащих ФГН, и сотрудников из ФСН не наблюдается.
На данный момент кластер бывших культурологов является весьма четким и автономным, несмотря на свой небольшой размер. Подобная ситуация создана двумя проектам 2012-ого и 2013-ого годов (сборники статей «СССР: жизнь после смерти» и «Время, вперед! Культурная политика в СССР»). Тем не менее, после объединения школы культурологии со школой философии исчезло подразделение, способное объединить членов этого кластера и поддерживать их научные связи. Поэтому будущее кластера кажется весьма туманным.
4) Школа философии и культурологии в этой сети оказывается состоящей из 2 больших групп (и это не совсем «философы» и «культурологи»). С одной стороны — очень связанные между собой философы из фиолетового и желтого кластеров, которые занимаются непосредственно философскими проблемами. Вторая же сторона — это ряд групп, чьи исследовательские интересы связаны с более эмпирическим исследованием философии, «заземлением теории», например, в качестве истории идей, истории культурного обмена, социологической теории и культурных исследований.
5) В этой сети лидеры по показателям degree и степени посредничества схожи, разница между значениями небольшая (рис. 2.3), превосходство по степени посредничества достигается за счет наличия уникальных фактов соавторства (рис. 2.4.), того, что выше мы назвали схемой «солнца».
Из междисциплинарных областей на уровне школы можно выделить, во-первых, исследователей истории культуры и интеллектуальной истории позднего средневековья — раннего Нового времени, которые взаимодействуют с представителями института Востока и античности и школы исторических наук; во-вторых, блок исследователей культуры, который гипотетически может разрастись за счет наметившегося сотрудничества с социологами и экономистами в рамках Института исследований культуры (однако встает вопрос — какую роль здесь сыграют именно сотрудники ФГН); в-третьих, возможна реализация потенциала Центра фундаментальной социологии.
Школа филологических наук
Рассмотрим школу филологических наук. В первом случае сеть ранжирована по принципу degree.
1) Сразу заметно, что лидером по количеству случаев соавторства является Е. Н. Пенская. Будучи исследовательницей театра и руководительницей лаборатории по изучению творчества Юрия Любимова, Пенская, тем не менее, не стягивает в сиреневый кластер других театроведов (интересно, что Е. С. Абелюк, Е. И. Леенсон и Т. В. Левченко из театральной лаборатории попали в оранжевый кластер во главе с К. М. Поливановым). Сиреневый кластер получился достаточно разнообразным по входящим в него дисциплинам: есть представители всех пяти «школ» ФГН, а также А. А. Азаренков из питерского Центра междисциплинарных фундаментальных исследований. Пенская является редактором и соавтором многих книг и сборников, написанных командой исследователей в разных областях: русская и европейская литература, театроведение, история журналистики и архитектура, — отсюда и столь внушительный показатель degree.
Я.С. Левченко мы также нашли «в компании» филологов, что неудивительно, учитывая его тартуский семиотический бэкграунд и увлеченность русским формализмом.
2) Через П. В. Соколова, занимающегося средневековой философией (и еще много чем), и группу исследователей античности во главе с Н. Е. Самохваловой сиреневый кластер примыкает к розовому, объединяющему историков и филологов, ориентированных на историю. Отметим здесь мощность связи между вершинами А. Ф. Литвиной и Ф. Б. Успенского, написавшими вместе несколько десятков работ в области Древней Руси и Скандинавии (Рис. 3.2).
3) Вернемся в центр графа. Центральный по положению зеленый кластер объединяет О. А. Лекманова, А. С. Немзера, А. С. Бодрову Е. Э. Лямину, П. Ф. Успенского, А. В. Вдовина и других исследователей, занимающихся «чисто» филологическими дисциплинами: русская литература и критика. Сюда же входят сотрудники Мандельштамовского центра (П. П. Полян, Д. В. Зуев, Л. М. Видгоф).
4) Лидер достаточно разреженного оранжевого кластера — К. М.Поливанов, вопреки ожиданиям, не попавший в предыдущую группу. Здесь становится ясно, почему театроведы оказались именно здесь: связь между Поливановым и Абелюк (она притягивает театроведов) — это работа над сборниками для школьников в олимпиадном направлении. Второй лидер кластера, М. А. Кучерская, также объединяет в подавляющем большинстве филологов. Интересно, что именно в этом, а не в «исторически-древнерусском» розовом кластере находится А. Л. Лифшиц, исследователь славянской филологии и древнерусской культуры (судя по всему, это обусловлено наличием нескольких совместных с Кучерской работ, посвященных Лескову).
5) В плотном «лингвистическом» голубом кластере по количеству связей лидирует А. Ч. Пиперски, входящий в Научно-учебную лабораторию лингвистической конфликтологии и современных коммуникативных практик. Он, как и руководитель лаборатории М. А. Кронгауз, выглядит эдаким «шпионом-лингвистом» в школе филологических наук.
6) Еще одна лингвистическая ветвь, желтый кластер, крепится к общему телу графа через связи с А. А. Бонч-Осмоловской, доцентом школы лингвистики, основательницей магистратуры «Компьютерная лингвистика» и нынешней руководительницей очень междисциплинарной магистратуры «Цифровые методы в гуманитарных науках». В этот кластер, помимо сотрудников школы лингвистики, попали многие исследователи из Центра языка и мозга. По количеству случаев соавторства здесь лидирует М. Б. Бергельсон, сотрудница Международной лаборатории региональной истории России, исследующая лингвистические аспекты коммуникации и обращающаяся к методам нейролингвистики.
7) Практически обособленный изумрудный кластер снизу слева опирается на исследователей из школы иностранных языков.
8) Небольшой пыльно-розовый кластер снизу объединяет историков-этнографов. Отметим отдельно А. Б. Мороза, руководителя Научно-учебной лаборатории теоретической и полевой фольклористики, и Е. М. Болтунову, заведующую Международной лабораторией региональной истории России.
В целом граф можно описать как умеренно кластеризованный с сохранением «типично» филологического центра и, что логично и ожидаемо, вынесением специализированных кластеров на периферию.
Посмотрим, насколько повысится роль «пограничных» исследователей, соединяющих разные кластеры, если мы ранжируем граф по betweenness centrality:
Видим, что в целом картина изменилась незначительно: уменьшилось значение исследователей на периферии графа, основные же лидеры сохранились. Это свидетельствует о что основные центры соавторства одновременно являются и связующими между группами.
Интересно посмотреть, исследователи из каких школ чаще всего входили в сеть школы филологических наук. Мы взяли за единицу вхождение одного исследователя, не учитывая количественную характеристику сотрудничества. То есть неважно, сколько работ написано в соавторстве, одна или сто, один исследователь считается за одну единицу:
Вопреки ожиданиям о лидерстве лингвистов, с небольшим отрывом вырвались вперед историки. Это оспаривает распространенное мнение о близости всего «языкового», появившееся как результат памяти о «больших» факультетах филологии.
Школа лингвистики
Посмотрим, в каких областях и на границах с какими дисциплинами развивается на ФГН лингвистика.
1) Отметим сразу, что граф плотный и достаточно однородный. Исключение составляет почти изолированный желтый подграф во главе с Э. С. Клышинским — ныне руководителем магистратуры «Компьютерная лингвистика». Здесь видно активное сотрудничество с исследователями из-за пределов ФГН, преимущественно из Московского института электроники и математики им. А. Н. Тихонова, который Э.С. Клышинский когда-то закончил и на котором активно преподавал. Это самая «техническая» часть графа: её связи образованы публикациями о нейросетях, векторных семантических моделях и прочих областях автоматической обработки языка.
2) Желтый кластер связан с общим телом графа через сиреневый, куда входят с одной стороны более компьютерно-ориентированные специалисты школы лингвистики. Лидер кластера по количеству связей, О. Н. Ляшевская, занимается в том числе и компьютерной лингвистикой. Отметим здесь, что сиреневый кластер имеет мощное ответвление в сторону центра и вообще, по сути, пересекает весь граф, обособляя голубой кластер.
3) Голубой кластер объединяет исследователей, близких к сферам типологии и корпусной лингвистики. Сюда же попадают несколько исследователей из Центра языка и мозга, а также востоковеды. Отметим почетное по количеству связей место А. Ч. Пиперски: наша теория об условности его административной принадлежности к школе филологии подтвердилась.
4) В центральный оранжевый кластер входит сразу несколько общих лидеров по количеству связей, причем работающих в достаточно разных областях. Н. Р. Добрушина — заведующая Международной лабораторией языковой конвергенции, специалист по кавказским языкам. Б. В. Орехов и А. А. Бонч-Осмоловская — ближе к «компьютерной» группе: Орехов занимается цифровыми гуманитарными исследованиями, Бонч-Осмоловская — основательница программы «Компьютерная лингвистика» и Центра цифровых гуманитарных исследований, а ныне руководительница магистратурой «Цифровые методы в гуманитарных науках». Интересно, что два других исследователя digital humanities, Д. А. Скоринкин и Ф. Фишер, оказались в отдельном изумрудном кластере (хотя прочные связи с Ореховым и Бонч-Осмоловской видны). В этом же кластере находятся исследователи, близкие к психологии и нейробиологии, — эти связи возникли из-за многолетней совместной работы с психофизиологом И. С. Поздняковым. И.С. Поздняков занимается когнитивных исследованиями, работал в Центре нейроэкономики НИУ ВШЭ, но также активно участвовал в проектах Центра цифровых гуманитарных исследований в роли исследователя, аналитика данных и разработчика интерфейсов.
5) Крупный зеленый кластер объединяет исследователей семантики, теории лингвистики и грамматической типологии. Здесь лидирует Е. В. Рахилина, руководитель школы лингвистики, и М. А. Даниэль, сотрудник Международной лаборатории языковой конвергенции, не попавший в кластер к Н. Добрушиной. В этом же кластере находится мощное сообщество исследователей кавказских языков и грамматической типологии.
6) В розовой кластер выделились исследователи Института образования и факультета математики (через сотрудничество с исследователями из оранжевого кластера, в частности его «компьютерной» половины).
7) Отметим небольшом пыльно-розовый кластер сверху — там В. В. Файер и историки из ИГИТИ. Это связано с публикациями в монографиях «общегуманитарного» или гуманитарно-исторического характера, издаваемых НИУ ВШЭ и редактируемых сотрудниками ИГИТИ
По метрике betweenness centrality на графе появляется неожиданный лидер — Д. И. Игнатов, специалист факультета компьютерных наук, занимающийся машинным обучением и NLP (выходит, лидерство не такое уж и неожиданное). Важно, что исследователь не из Школы лингвистики является важным связующим звеном в научном сообществе. Это говорит о значительном междисциплинарном потенциале школы.
Институт классического Востока и античности
Последним в нашем рассмотрении представлен ИКВИА, подразделение, основанное в 2017-ом году, а потому еще не имеющее большой сети соавторства. Этим фактом объясняется и небольшое количество кластеров в сети, более высокий риск в погрешностях при кластеризации.
Поскольку в нашем исследовании ИКВИА — единственный институт, сравнение выявленных кластеров с существующей административной системой будут несколько отличаться. Если до этого мы сравнивали кластеры внутри одной школы с центрами, лабораториями (и т.д.), которые являлись внешними по отношению к школе, т.е. не входили в ее состав, хотя и формировались в основном из представителей только одной школы, то в с случае с ИКВИА мы обратимся к его внутреннему разделению института на образовательно исследовательские объединения.
1) В целом полученная сеть напоминает сеть историков — существуют несколько автономных кластеров, плохо связанных друг с другом, однако, в отличии от историков, здесь нет однозначного «центрального звена».
Опишем сложившиеся кластеры.
2) Фиолетовым обозначен кластер, объединяющий два образовательно-исследовательских объединения: «Классическая филология» (М. В.Шумилин, В. Г. Мостовая, Н.В. Брагинская) и «Историю античности и Византии». Для этого кластера характерна междисциплинарность, т.е. включение многих представителей других школ факультета гуманитарных наук. Такие междисциплинарные связи характерны и для представителей образовательно-исследовательского объединения «Классическая филология», не попавших в кластер (Д. О. Торшилов и И. М. Никольский). Е. Д. Матусова отнесена в соседний синий кластер, что вполне соответствует ее исследовательским интересам (о чем ниже).
Соседний синий кластер очень четко выделяет представителей образовательно-исследовательского объединения «История и филология Ближнего Востока». К нему также присоединяется Екатерина Матусова, что объясняется ее исследовательскими интересами — развитием эллинистического иудаизма, что близко одновременно и к библеистике и исследованиям христианского востока, т.е. направлениям, входящим в образовательно-исследовательского объединения «История и филология Ближнего Востока».
Зеленый кластер, формируемый вокруг Ильи Сергеевича Смирнова, главы института, почти полностью состоит из исследователей Японии (которые принадлежат объединению «Дальнего Востока и Юго-восточной Азии»). Исключением являются только Ю. Д. Минина, сотрудница того же объединения, но специализирующаяся на истории Вьетнама, Анна Дамдиновна Цендина, сотрудница объединения «История и филология Южной и Центральной Азии», связанная со Смирновым единичным фактом редакторской связи. Кроме того, в зеленый кластер входят представители школы исторических наук (И. Савельева и А. Чубарьян — за счет описанной практики объединения в редакторы сборников статей именитых представителей из разных областей науки).
Дальнейшее разделение на кластеры менее очевидно, что связано с недолгой деятельностью института, а, соответственно, и с небольшим количеством соавторских связей.
Красный кластер объединяет некоторых деятелей из «Дальнего Востока и Юго-восточной Азии», занимающихся изучением языковых особенностей Китая и Монголии. За счет китаистики этот кластер оказывается связан с фигурой известного лингвиста, главного научного сотрудника ИКВИА Г. С. Старостина.
Желтый кластер представляет собой смесь из сотрудников объединения «История и филология Ближнего Востока», в него входят как исследователи буддизма и индии (Д. А. Комиссаров, Н. В. Александрова), так и исследователи арабских культур и ислама (О. Ю. Бессмертная, Н. Ю. Чалисова, Н. Н. Селезнев). Скорее всего подобная кластеризация получается за счет административных должностей сотрудников (большинство из них являются руководителями образовательных программм, центра или объединения), которое связано с увеличенными редакторскими связями.
Оранжевый кластер образуют ученые, исследующие особенности персидской культуры, арабских языков. Здесь образуется связь с исследователями, занятыми схожей проблематикой и принадлежащих к школе Востоковедения другого факультета ВШЭ.
3) Итак, мы можем констатировать высокую автономность отдельных подсетей в ИКВИА. Исследователи Античности и Византии закономерно существенно связаны с историками и филологами, но почти никак не связаны с исследователями Китая. В рамках института существует очень большая сеть японистов, однако она не институционализирована в рамках крупного объединения, японисты почти не пишут совместные работы с исследователями Китая или Тибета, при этом состоят с ними в одном объединении. Сотрудники объединения «История и филология Южной и Центральной Азии» не образуют заметные сети, среди исследователей Персии наблюдаются четкие связи с школой Востоковедения.
4) Описанная выше автономность кластеров способствует появлению двух типов фигур, которые нам уже встречались в других школах. Во-первых, в сети ИКВИА есть те, кого можно назвать «посредниками», т.е. при не самом большом количестве фактов соавторства, именно они связывают две большие группы. Главным таким посредником является Олег Воскобойников, связывающий исследователей античности и исследователей Византии в единый кластер. Также к посредникам можно отнести и Михаила Шумилина, связывающего фиолетовый кластер с остальной сетью, однако, следует отметить, что и по количеству соавторских связей Михаил является одним из лидеров сети.
Во-вторых, в сети также существуют фигуры с низким показателем betweenness centrality, но значительным показателем фактов соавторства. Появление таких фигур характерно для кластеров, с большим количеством связей внутри себя, т.е. для синего (яркий пример — С. В. Лезов) и зеленого (А. Н. Мещеряков). Однако в целом, списки наиболее важных для сети фигур весьма схожи.
Итоговая сеть
Объединив все данные, мы получили масштабную сеть соавторства ФГН. Она ранжирована по degree.
Поскольку такую сеть может быть трудно рассмотреть, мы сделали два варианта визуализации с определенными условиями входа вершин: показатель degree больше или равен 10 (1), то же самое для betweenness centrality (2). К разреженным сетям мы также будем иногда обращаться.
На существующей общей сети мы можем увидеть произошедшие разделения кластеров. Школа лингвистики оказалось наиболее явно выраженной подгруппой на фоне всей сети факультета
Школа исторических наук разделилась на три больших кластера — синий (центр истории России Нового времени), красный (ИГИТИ) и желтый (медиевисты).
При этом, медиевисты оказались плотно связанными с философами и востоковедами (объединияния, исследующие классическую Античность и Византию).
Оставшиеся востоковеды образуют свой небольшой кластер голубого цвета, основой которого являются связи нескольких крупных руководителей, которые по-видимому образуются за счет редактуры сборников.
Африканисты, во главе с А. Давидсоном, как мы и предполагали ранее ранее, оказались почти не связаны с историками. Они вошли в оранжевый корпус, вместе с другими крупными учеными (Пенская, Кантор и т.д) за счет участия в одном крупном проекте. Такое легкое отмежевание от формальных коллег историков еще раз показывает что африканисты в НИУ ВШЭ могли бы иметь свое собственное подразделение.
В розовый кластер историков из ИГИТИ также вошло ряд сотрудников школы философии и культурологии (Б. Степанов, А. Филиппов, А. Руткевич и д.р, также очень близок к этому кластеру П. Резвых), что иллюстрируют действительно междисциплинарный характер этой организации. Тем не менее, у ряда важных сотрудников института, занимающиеся периодом Средневековья и раннего Нового времени, связи с коллегами по школе оказались сильнее, чем с членами института. К таким относится, например, непосредственно директор ИГИТИ Алексей Плешков, а также ведущий научный сотрудник института — Павел Соколов.
Очень автономно от сиреневого кластера философов (и историков философии) находится основной кластер культурологов (обозначенный светло розовым цветом).
Филологи находятся на эдаком «перешейке» между общим телом графа и обособленным лингвистами, образуя два основных кластера: красный и оранжевый. Красный расположен ближе к лингвистам (мы помним об общей категории «словесного») и объединяет всех крупных и активных деятелей школы филологический наук: это К. М. Поливанов, О. А. Лекманов, Е. Э. Лямина, А. В. Вдовин, М. А. Кучерская. Отметим, что в красном кластере практически нет исследователей из других подразделений — это говорит о его методологической и тематической сконцентрированности. Интересно, что академический руководитель программы «Филология» Я. С. Линкова оказалась в сиреневом, преимущественно философском, кластере, имея при этом больше случаев сотрудничества с филологами (мы проверили вручную) — это мы рассматриваем как случайность или ошибку кластеризации. Театроведы попали в изумрудный кластер к лингвистам за счет связей Е. Абелюк по «олимпиадной» линии, тем не менее обозначив обособленность своей тематики.
«Лабораторный» руководитель театроведов Е. Пенская возглавляет оранжевый кластер, смещенный в сторону центра графа. Здесь других филологов практически нет. Также Пенская — абсолютный лидер по показателю betweenness centrality: это хороший пример деятельности ярко междисциплинарного характера одного единственного исследователя (выражено чаще всего в участии в коллективных сборниках и редактуре).
Отметим отдельно изящную связь лингвистов и востоковедов, тянущуюся от одного полюса графа к другому (выделена голубым цветом).
Выводы
Итак, отправной точкой нашего исследования стала идея зафиксировать некоторые моменты научной жизни ФГН (а именно — со-авторские связи) при помощи инструментария сетевого анализа. В этой идее нас заинтересовали не только потенциальные результаты анализа, но и само методологическое решение взять за основу, показывающую существование связи между людьми, факт их соавторства.
Всегда существовала вероятность того, что полученные сети будут хаотичными и сложно поддающимися объяснению (что, наверное, можно было признать ожидаемым результатом, так как в рамках нашей редукции до фактов соавторства исключались многие формы как формального, так и неформального взаимодействия людей, определяющих научный облик факультета).
Тем не менее подробный разбор сетей отдельных школ показал, что подобный метод, пусть и с погрешностями, выделяет группы из сотрудников со схожими исследовательскими интересами. Отдельные случайные объединения, которые не могут быть объяснены близостью научных интересов, чаще всего связаны с небольшой длительностью существования подразделения факультета (яркий пример — Институт классического востока и античности).
Мы сосредоточились на выявлении междисциплинарных связей, которые определили как связи сотрудников разных школ. Для подобной операции было необходимо построить единую сеть всего факультета гуманитарных наук, хотя некоторые «намечающиеся междисциплинарные зоны» были заметны и на сетях отдельных школ. Помимо этой проблематики, выявление научных взаимодействий между отдельными учеными подняло вопрос о соответствии сетей соавторских взаимодействий и системой администрирования научной деятельности, т.е. насколько плотно существующие лаборатории и центры связаны с коллективными научными публикациями. Некоторые ремарки, посвященные этому вопросу, мы вносили в разделах о сетях отдельных школ и отдельно останавливаться на них в выводах мы не будем, хотя очевидно, что это может стать одним из вариантов развития нашей работы.
Весьма ожидаемо, наиболее крупной междисциплинарной зоной стал кластер, объединяющий сотрудников ИГИТИ (на итоговой сети — красный). Во-первых, в него входят представитель трех школ (историки, философы-культурологи и филологи); во-вторых, этот кластер имеет очень сильные связи с другими кластерами через фигуры ключевых сотрудников ИГИТИ (Алексей Плешков, Павел Соколов).
Схожее плотное взаимодействие историков и представителей школы философии-культурологии в меньшем масштабе наблюдается на пересечении желтого кластера (историков-медиевистов) и близких к нему представителей сиреневого кластера (это специалисты также занимающиеся изучением Средневековья, например, Александр Марей или Павел Соколов), однако в этом случае граница, разделяющая «историков» и «историков философии» сохраняется.
В фиолетовый кластер также входят исследователи из Института классического востока и античности, занимающиеся Античностью (например, Михаил Шумилин), и филологи классики (например, Наталья Самохвалова). Эти сотрудники очень плотно взаимодействуют как с историками, так и с философами, что также свидетельствует о сформированной междисциплинарной зоны.
Помимо «выявления междисциплинарности», необходимо отметить еще одно наблюдение из нашей работы. Мы увидели несколько различных по своей структуре типов сетей: (1) взаимодействие нескольких автономных кластеров (случаи историков и ИКВИА, в менее выраженной форме — философы и культурологи); (2) существование четкого ядра исследователей, единичными связями с которым связаны кластеры, занимающиеся более специализированными исследованиями (филологи); (3) очень связанная полицентричная сеть (лингвисты). Хотелось бы предположить, что подобное разделение является чем-то большим, чем просто единичной особенностью сети соавторства ФГН НИУ ВШЭ. Возможно, типы сетей соавторства связаны с характером институционализации науки, существующей в ней системой методов, доказательств, и организацией научного производства. Подобные вопросы могут стать отправной точкой для наших будущих исследований.
Приложение: совокупные центральности по факультету
Александра Хвостова, Святослав Костенко
